Говорят,
раньше, до таблеток, волейболисток
заставляли зачинать, а потом, перед
соревнованиями, делали им аборт. И их
волейбольные качества очень улучшались
Великие
спортсмены все до одного принимают
допинг. Но это интимное дело, и ни один из
них в этом никогда не признается, иначе
станет изгоем на всю короткую жизнь в
большом спорте. Рассказывает
заместитель шеф-редактора „Ъ" Кирилл
Харатьян.
Двадцать
пять лет назад я занимался
академической греблей в Серебряном бору.
Тренером у нас был дядя Коля Ершов,
крошечный человечек. Таких специально
сажают на лодку-восьмерку, чтобы он
руководил гребцами. Типа: "И раз!"
Крепко
набравшись в один холодный осенний
денек, дядя Коля принялся рассказывать
всякие ужасы про гребной спорт. В
частности, рассказал, что, когда
таблеток не было, приходилось гребчих
накачивать естественным способом. Были,
продолжал дядя Коля, специальные
массажисты, но они только назывались
массажистами, а на самом деле они с
девками по специальному графику спали. У
гребчих от этого гораздо лучше росла
мышечная масса, потому что мужской
гормон регулярно добавлялся. Только
жалко их, сокрушался дядя Коля, аборты им
часто приходилось делать. Потому что
если в презервативе, то мужской гормон
не попадает в женский организм.
Про
аборты есть отдельная история.
Спортивный журналист Сергей, ветеран
профессии, до того как попасть в Москву
долго скитавшийся по Советскому Союзу,
вспоминал, что раньше, до таблеток,
ключевых волейболисток заставляли
зачинать, а потом, почти перед самыми
соревнованиями, делали им аборт. Сергей
уверял, что от этого их волейбольные
качества очень улучшались, во-первых, а
во-вторых, психологическое состояние
было такое, что всех бы разорвала в
клочья.
Это,
может, неправда - насчет абортов и
массажистов. Очень уж зверски. Таблетки
на фоне этой вивисекции выглядят в
первом приближении даже как-то гуманно -
вредны, конечно, но все-таки не грубое
вмешательство в личную жизнь.
Но
это только в первом приближении.
Действующие спортсмены говорят о
допинге несколько менее откровенно и
куда с меньшей охотой, чем о собственной
половой жизни. Даже не сплетничают, не
шепчутся: а вот NN такие-то таблетки
принимает. Хотя про того же NN спокойно
могут рассказать, что он большой ходок и
перебывал у всей женской сборной.
Объяснение
такой скрытности дал мне олимпийский
чемпион, один из лидеров российского
спорта. На условиях анонимности.
Допинг,
уверяет он, начинается с того самого
момента, когда тренер углядывает в
молоденьком организме талант. Для
российского тренера такой талант-
единственная возможность много
заработать: официальная зарплата у него
мизерная, а вот от доходов ученика он
может отъесть процентов 20 минимум. Но
эти проценты становятся существенными,
только если ученик входит в число
лидеров мирового спорта.
Здесь
надо сделать отступление, продолжает
олимпийский чемпион. Без витаминов и
пищевых добавок, безвредных и не
входящих в список запрещенных
препаратов, не обходится никто, даже
совершенно неталантливые и начинающие.
Иначе со сверхнагрузками, которые
выпадают на долю современного
профессионального спортсмена,
справиться невозможно. Но и витамины
витаминам рознь. Можно кормить
советским ундевитом, а можно-
американскими, специально
разработанными для спортивных
сверхнагрузок.
И
вот, говорит олимпийский чемпион,
результаты у новичка стали стремительно
расти, близится коммерческая
эффективность его использования. Тут
уже медицинской квалификации тренера не
хватает, нужен врач. Не потому, что
тренер не знает какого-нибудь
нандростенолола, а потому что нужно
посчитать, как именно этот
нандростенолол выводится из этого
конкретного талантливого организма, что
именно нужно принимать и когда нужно это
делать, чтобы скрыть следы его
использования.
Здесь,
продолжает олимпийский чемпион, другое
отступление. Контролирующие
спортсменов органы сами состоят из
спортивных врачей, которые не хуже
нашего знают, как и что употреблять.
Ситуация, сравнимая с деятельностью
наркоторговцев: периодически кого-то
ловят, конфискуют и сажают (отлучают от
спорта), остальные трепещут, но
продолжают свое дело, потому что оно их
очень хорошо кормит. Ищут новые схемы, в
частности.
Дальше,
говорит олимпийский чемпион, начинает
расти самосознание у молодого таланта.
Он переживает спады и взлеты, учится
регулировать свой организм сам,
начинает меньше платить тренеру, а
больше - врачам и очень держится за
собственные, разработанные под себя
методики восстановления (это такой
эвфемизм для допинга).
Потому
что спортивная жизнь очень коротка, в
самом лучшем случае 15 лет. За это время в
условиях очень жесткой, варварской,
пещерной конкуренции ему нужно
завоевать себе имя и защищать его,
урвать как можно больше за кратчайший
миг славы. Нравы нынешнего спорта высших
достижений сегодня регулярно выходят
наружу- на телеэкране во время забегов,
заплывов или матчей бывает хорошо видно,
как бьют и пытаются покалечить друг
друга спортсмены.
Именно
поэтому мы радуемся, говорит
олимпийский чемпион, когда кто-то из
конкурентов попадается на допинге. Во-первых,
соперником меньше, а во-вторых, это как
авиакатастрофа - снижает вероятность
того, что попадешься ты.
А
попавшийся становится изгоем:
спортивный мир должен демонстрировать
чистоту рядов, должен блюсти имидж
честной борьбы, чтобы на нем можно было
делать рекламу, чтобы спонсоры отбили
свои немалые вложения. Некоторые из
падших возвращаются в спорт, но
скандальная слава остается с ними
навсегда. И на этой славе не заработаешь,
заключает свой монолог олимпийский
чемпион, жалкая человеческая развалина.
О
спорт, ты - шприц!
[...]
Неофициальный
чемпионат мира по допингу продолжается
Афсати
Джусойти
Что
принимал покойник
Борьба
с допингом ведется Международным
олимпийским комитетом (МОК) под лозунгом:
"Даешь честную игру!". Краеугольным
камнем, на котором зиждется вся
антидопинговая политика, является
убеждение, что химические препараты
нарушают соревновательный принцип,
давая отдельным спортсменам
незаслуженные преимущества. Кроме того,
считается, и не без основания, что
увлечение допингом наносит серьезный
вред здоровью самих атлетов. МОК вообще
весьма консервативная организация, и
особенно во всем, что касается ухищрений,
ведущих к улучшению результатов. К слову,
даже амуниция, используемая
спортсменами (коньки, шиповки, шесты,
ракетки и т.д.), подлежит обязательной и
весьма нудной сертификации. Что уж
говорить о допинге.
Свое
начало борьба с темной стороной
спортивной медицины берет в 1960 году. До
того МОК предпочитал попросту закрывать
глаза на проблему допинга. Но когда на
Олимпиаде в Риме прямо на дистанции умер
один из велосипедистов, спортивные
чиновники встрепенулись. Подтверждение
того, что смерть наступила в результате
излишнего пристрастия к допингу,
получить не удалось. Но проведенное
расследование показало, что такой
вариант наиболее вероятен. Выяснили
даже, препараты какой группы принимал
покойник- амфетамины, существенно
повышающие выносливость за счет
резервных сил организма. И уже на
следующей Олимпиаде, прошедшей в Токио,
спортсменов начали проверять на предмет
употребления ими допинга. Правда, плодов
это не дало, поскольку еще не были
выработаны методики гарантированного
обнаружения в организме человека тех
или иных субстанций.
Но
уже в 1967 году была учреждена медицинская
комиссия МОК. Тогда же был составлен
первый список запрещенных препаратов и
введено правило об обязательном допинг-контроле
на международных соревнованиях. Дебют
медицинской комиссии МОК состоялся в 1968
году на зимних Играх в Гренобле и летних
в Мехико. Дурацкий, надо сказать, дебют.
На зимней Олимпиаде поймать вообще
никого не смогли, а на летней пришлось
довольствоваться пятиборцем, явившимся
на соревнования пьяным: разило от него
так, что никакой тест был не нужен.
Чай
с кокаином
С
той поры антидопинговые структуры МОК
продвинулись очень далеко. Своего
апогея работа медицинской комиссии МОК
достигла к концу прошлого века.
Созданное для усиления борьбы с "химиками"
Всемирное антидопинговое агентство (WADA)
так рьяно взялось за работу, что теперь
ни один спортсмен себя не может
чувствовать спокойно. Ведь с некоторых
пор WADA получило право проверять
спортсменов и вне соревнований. То есть
за пробой могут заявиться не только на
тренировку или на сборы, но и попросту
домой. На спортсменов заводят
допинговые паспорта, в которые
заносятся все данные о пройденных
проверках, лекарственных препаратах,
принимаемых атлетом, его болезнях и т.д.
При таком тотальном контроле, казалось
бы, спортсмены и думать не смогут ни о
каком допинге. Ведь, как говорится в
докладе WADA, подводящем итоги сиднейской
Олимпиады, еще до начала Игр тест прошли
2700 спортсменов. Это при том, что всего в
соревнованиях приняло участие чуть
более 10 тыс. человек. Кроме того, уже по
ходу Игр было проведено еще 3200 тестов.
Сейчас
многим становится понятно, что в своей
борьбе за чистоту спорта МОК перегибает
палку. Список запрещенных препаратов
постоянно растет - туда включено уже
более 300 субстанций и их производных. А
это ведет к тому, что спортсмены, даже
достаточно серьезно заболев,
отказываются от лечения, рассчитывая,
что болячки пройдут сами. Объяснение
столь странной позиции простое: нет
никакой гарантии, что, принимая препарат,
который вроде бы не числится в стоп-листе,
не нарвешься на дисквалификацию после
следующего допинг-теста. Руководство
МОК, правда, этот аргумент отвергает,
заявляя, что в мире насчитывается более
15000 медицинских препаратов, многие из
которых идентичны по действию, и
спортсмены имеют возможность выбрать,
чем лечиться. Но все равно даже лечение
банального ОРЗ атлетам лучше проводить
под надзором спортивного доктора. А то
ведь потом получится, что обычные
болеутоляющие таблетки, многие из
которых содержат кофеин, станут
причиной дисквалификации.
Но
осторожность в выборе лекарств - еще
куда ни шло. А ведь еще нужно думать о том,
как бы чего не съесть. Это раньше колбаса
была просто колбасой, мясо - мясом, а
йогурт - йогуртом. Что в наше время
производители скрывают под красивой
упаковкой, не каждый сможет
самостоятельно определить. И вот купит
спортсмен что-нибудь в блюкайшем
магазине, а потом в моче появятся следы
запрещенных препаратов! Кому-то может
показаться, что такая ситуация
совершенно невероятна, однако
медицинская комиссия МОК уже более года
ведет исследования с целью составить
для спортсменов рекомендации, что им
есть можно, а от чего лучше воздержаться.
Комиссия пока только разрабатывает меню,
но многие спортсмены уже на своем опыте
убедились, сколь опасны, например,
разного рода блюда национальной кухни. В
конце 80-х у игроков футбольных сборных,
приезжавших играть в Колумбию, вдруг раз
за разом стали находить в моче следы
кокаина. Те божились, что к наркотикам
никогда и близко не подходили, но факт
был налицо. Тогда грандиозного скандала
удалось избежать: выяснилось, что
футболисты заказывали в местных
ресторанах напиток, именуемый в
Колумбии чаем, а при его заварке в числе
прочего используются и листья коки. Но
где гарантия, что в следующий раз
удастся найти столь же простое
объяснение?
Или
вспомнить совершенно нелепый случай на
зимней Олимпиаде в Нагано в 1998 году.
Тогда канадец Росс Ребальяти, ставший
чемпионом по сноубордингу, был лишен
медали за то, что в его крови нашли следы
марихуаны. Марихуана в стоп-листе
числится, но что за преимущество она
может дать спортсмену, нигде не
уточняется. Кроме того, выяснилось, что
Ребальяти мог выкурить сигаретку еще за
полгода до Олимпиады, потом вообще не
прикасаться к марихуане, и все равно его
тест дал бы положительный результат - просто
потому, что марихуана имеет свойство
задерживаться в организме. Немного
поразмыслив, решение о дисквалификации
отменили, и медаль вернули.
Не
пойман - не вор
Разумеется,
совершенствование методик выявления
допинга сопровождается не менее, а то и
более интенсивным совершенствованием
способов сокрытия его следов.
Практически
в каждой уважающей себя спортивной
державе есть национальные
антидопинговые центры. МОК ставит это
себе в особую заслугу. Однако, по мнению
многих специалистов, на деле они прежде
всего занимаются не чем иным, как
усовершенствованием методик применения
запрещенных субстанций. Так что
приставка "анти" здесь не слишком
уместна.
Автор
этих строк перед сиднейской Олимпиадой
присутствовал на заседании коллегии
Министерства спорта. Там в числе прочего
один из заместителей министра заявил,
что если Россия срочно не получит новый
антидопинговый центр, то наши
спортсмены не смогут нормально
готовиться к международным
соревнованиям и все это может привести к
лавине дисквалификации российских
атлетов.
И
так "готовится" к соревнованиям не
только Россия. Когда это было, чтобы
спортсменов дисквалифицировали за
применение допинга на внутренних
состязаниях? Такого практически не
бывает. Следы допинга, конечно,
выявляются, но официального хода дело не
получает, и все ограничивается
вынесением устного предупреждения
спортсмену и его тренеру. А они это
расценивают не как наказание, а как
сигнал о недостаточной проработанной
методики подготовки.
Вообще,
если посмотреть, представители каких
стран чаще всего в массовом порядке
попадаются на химии, станет ясно, что это
в первую очередь спортсмены из бедных
государств. Дело в том, что оборудование
для современного антидопингового
центра стоит очень дорого. А кроме того,
в стране должны быть весьма
квалифицированные специалисты. А откуда
им взяться, если нет развитой химической
и фармакологической промышленности? Вот
и получается, что представители богатых
стран попадаются гораздо реже. Впрочем,
и у них бывают проколы.
Иглы
доброй воли
Хуан
Антонио Самаранч, теперь уже бывший
президент МОК, как-то обмолвился, что
самым страшным днем в истории
современного олимпийского движения
стала дисквалификация рекордсмена мира
в беге на 100 метров Бена Джонсона. "Еще
один подобный случай, и на олимпийском
движении можно будет ставить крест", -
заявил Самаранч.
На
Играх в Сеуле в 1988 году в пробе Джонсона
обнаружили следы станозола - препарата
группы анаболиков. Случилось это после
того, как он пробежал дистанцию с
фантастическим временем - 9,79 сек.
Как
выяснилось позже, Джонсон уже много лет
принимал станозол и ни разу не был
уличен. Но это официально. На самом же
деле о том, что он принимает допинг, кое-кому
было известно задолго до сеульской
Олимпиады.
Дело
в том, что к московским Играм 1980 года
советское правительство, не
поскупившись, приобрело
ультрасовременное оборудование для
антидопингового центра. Он был если не
лучшим в мире, то одним из лучших. Во
многом благодаря этому советским
специалистам пять лет спустя удалось на
имевшемся оборудовании воспроизвести
методику чешского профессора Бернджиха
Хунделы, позволявшую выявлять следы
станозола. Только кричать об этом на
каждом углу они не стали. И вот в 1986 году
в Москве прошли первые в истории Игры
доброй воли. Бежал там и Джонсон. Забег
он, конечно, выиграл и, искренне полагая,
что ни одна лаборатория в мире не
определит его увлечение анаболиками,
отправился сдавать тест. Но нет. В пробе
Джонсона, а потом еще десятка
спортсменов были выявлены следы
анаболиков. Но никто из них не пострадал.
Власти СССР решили не портить праздник,
и имена нарушителей обнародованы не
были. Джонсон уехал с медалью и потом еще
двенадцать раз успешно сдавал допинг-тесты,
пока не попался в Сеуле. Примечательно,
что аккредитацию корейского
антидопингового центра проводили
именно московские специалисты, которые
и настроили тамошнее оборудование на
обнаружение станозола. А ведь если бы
Бену Джонсону тогда, в 1986 году, намекнули,
что у него не все в порядке, он бы срочно
принял меры и, может быть, до сих пор
считался бы величайшим из великих.
Спорт
для мутантов
Последние
20 лет МОК под руководством Самаранча вел
курс на коммерциализацию спорта.
Призовые за победы в турнирах постоянно
росли, а спортсмены в погоне за деньгами
кололись все интенсивнее. Не изменится
ситуация и в будущем. Ведь призовые
продолжают расти, а значит, спортсмены,
пусть и с риском для здоровья и карьеры,
будут и дальше принимать химию.
Телевидение и спонсоры по-прежнему ждут
от спортсменов рекордов. А
фармакологические компании никогда не
прекратят выпуск все новых и новых
препаратов. Более того, в последнее
время все чаще создаются препараты
именно для использования в спорте, а не
для продажи в аптеках. Медицинский
директор МОК Патрик Шмейх недавно
признал, что в скором времени стоит
ожидать появление препаратов, которые,
воздействуя на ДНК человека, позволят
ему очень быстро наращивать мышечную
массу или же, увеличив размер красных
кровяных телец, становиться
фантастически выносливым. Неплохо бы,
сказал Шмейх, найти способ выявлять
таких мутантов, но только как это
сделать, он не знает.
Впрочем,
нет никаких оснований считать МОК
проигравшим в этой сорокалетней войне.
Своей главной цели- обеспечить
спортсменам равные условия в
соревнованиях - он, как это ни
парадоксально, уже достиг. Ведь колются
все, а значит, побеждает сильнейший.
